На старых изображениях - люди, ставшие основателями первого приюта для детей в области: губернатор Забайкалья Михаил Корсаков, губернатор Восточной Сибири граф Николай Муравьёв-Амурский и его супруга Екатерина.
Итак, на дворе 1859 год, Чита является столицей Забайкальской области. Вокруг ещё нет множества высоток, стоят обыкновенные деревянные избы, а в городе живёт всего около 1250 человек. Губернатору области молодому Михаилу Корсакову приходит идея открыть в Чите приют для детей, об этом он доложил своему коллеге графу Николаю Муравьёву-Амурскому и попросил его супругу Екатерину, графиню с добрым сердцем, взять приют под своё попечение. Средств и помещения у губернатора тогда не было, и он открыл сбор пожертвований, а жители области охотно их приносили. Забайкальцы отдавали не только деньгами, но и вещами, а буряты жертвовали лошадей, коров, овец и коз. Скот продавали с аукциона и передавали деньги на нужды приюта. Актёры устраивали благотворительные спектакли и лотереи-аллегри. Всего за год удалось собрать 7 тысяч 755 рублей. Купец Сумкин согласился предоставить свою квартиру под пристанище, оно заработало в октябре 1859 года, а разрешение на открытие приют получил несколькими месяцами позднее, в 1860 году.
Воспитанники приходили в 8 часов утра, занимались, получали обед, духовно-нравственно развивались и в 16.00 некоторые из них расходились по домам. Всего за год в приюте побывало 18 детей. Он стал не только пристанищем для сирот и ребят из несостоятельных семей, но и заведением начального образования для городской детворы.
В год отмены крепостного права, 1861-й, количество воспитанников увеличилось вдвое - до 42 человек. Часть из них была на собственном обеспечении.
Архитектура трёхэтажного помещения была необычной, над центральным входом повесили фигурную решётку и надкрыльцовый скат. Изнутри стены украсила роспись и кованые перила. Отапливалось здание водяным котлом, а внутри уже было электричество.
Всего приют мог вместить 60 воспитанниц, вся их жизнь протекала внутри здания. В подвале они стирали и гладили вещи, там же располагалась котельная.
Церковь находилась на первом этаже, алтарь отделяла от столовой ширма. В остальных комнатах были приёмная, гардероб, класс, кухня с хлебопекарской печью, место для прислуги и изоляционная палата для больных с отдельным санузлом и выходом.
Второй этаж заняли спальни девочек, класс, мастерские для портняжного ремесла, баня, палата для больных с отдельной ванной, клозетом и комната начальника приюта.
Третий этаж был для класса, белошвейной мастерской, спальни, двух комнат для учителя и руководительницы работ, зала, бельевой, изоляционной палаты, умывальни, клозета. Всё здание было покрыто несгораемыми полами и перекрытиями.
В 1914 году в приюте были 50 воспитанниц от 5 до 13 лет, из них круглыми сиротами были 15, только отец был у четырёх, мать - у 28, а оба родителя в безвестной отлучке у трёх девочек. По вероисповеданию учениц также делили: 43 человека были православными, двое католиками, а одна девочка исповедовала иудаизм.
В 1923 году приют переехал в здание женского монастыря по Нагорной, 84, а на Новобульварной появилась больница Стархкассы (медицинское учреждение для застрахованных пациентов - авт.). С тех пор в городе ходит легенда, что по ночам в помещении можно услышать кашель и стоны бывших изолированных воспитанниц.
16 апреля 1924 года в свет вышла заметка газеты «Забайкальский рабочий», в которой сообщалось:
Всё это было о бывшем Мариинском приюте. На первом этаже в больнице были мужские и хирургические палаты, а на втором - женское отделение. Всего за год это медицинское учреждение приняло 3,6 тысячи пациентов.
В больнице работали врачи высокой квалификации, однако там часто не хватало лекарств и воды, а матрасы набивались соломой.
Поработал здесь в 30-е годы и хирург Василий Коханский, в честь которого в Чите названа одна из центральных улиц. Позже в городе начали появляться более оборудованные медицинские здания, а в приюте в разные времена работало то отделение урологии, то лор-отделение.
Вернёмся в наши дни. Сегодня здание стоит полностью опустевшим, внутри сохранились только стены, немного плитки и лестницы. Перекрытия сгорели, перила вырваны, а окна выбиты. Во время прогулки по нему можно заметить свежие строительные перчатки, лопаты и пустые упаковки от напитков. Ранее здание принадлежало региональному правительству, сейчас объект культурного находится в частной собственности.
